
Светлой памяти
Елены Цезаревны Чуковской – посвящаю
Правильно ли я вывел: Мой Солженицын? Для себя – правильно. Говорим же: Мой край родной. Он для всех, но что-то есть особенное, личное – для меня. Простор солженицынской прозы неохватен, а есть в нём и твой окоём. «Мой», стало быть, усвоено моей душой и возвысило чувства, и этот «мороз и жар восторга», о чём упоминалось встарь, пронизал насквозь собственное существо. Ведь сказала же Марина Цветаева: Мой Пушкин. Он тоже един для всех, но в чём-то принадлежит только ей. Солженицына у нас не навыкли ещё читать – захваченность повседневьем застилает глаза, сбавляет зоркость. Но слово имеет особенность – созревать, и оно со временем поспеет во всём глубинном смысле. Великий национально мыслящий писатель усваивается эпохами, так произойдёт, несомненно, и с нашим последним огромного значения русским классиком. А.И. Солженицын, как живой литературный феномен, неодномерен; сама жизнь что-то выправляла и дополняла. И вот он теперь предстал единым слитком, в котором воплощены горечи наши, и радости. И наши упования.
На этих листках, что перед вами, я пытался пережить заново давние беседы с этим необыкновенно талантливым, живым, чутким и благородным человеком. Считаю, что мне в мою бытность весьма повезло – в чём-то обоюдно сопереживать, надеяться и веровать. Изложение ведётся сбивчиво, не придерживаясь строгой последовательности, а в такт – как рвётся из души. Не обессудьте!..
Читать далее «А. Н. Стрижев. Мой Солженицын» →