Нет, не от диссидентского восстания, и не от случайности, и не от «измены» Горбачёва теснится большевицкий режим, если такое движение в самом деле началось. Это — внутренне обоснованный крах коммунизма, который неизбежно должен был наступить: умереть от ранней старческой слабости, ибо в его земной «религии» не хватило долготы духа: кончились готовные жертвы для «светлого будущего», и на достигнутом освинели и вожди, и прорабы.
О, как угадать: чтбо там происходит? Как это почувствовать, исчуждав по удалению? Как это осмыслить — сквозь биенье сердца? Читать далее «А.И. Солженицын. Первая пороша — не санный путь» →

Все поношения, какие на меня эти годы лились, были почти сплошь политические и очень редко — собственно литературные. И не только в эмиграции сложилось так, но и вообще в американской публичности. Переводы, особенно крупных книг, неизбежно сильно отстают — и как раз когда по-русски выходили в свет «Август Четырнадцатого», за ним вскоре «Октябрь Шестнадцатого», американские журналисты настаивали, что я давно ничего больше не пишу, исписался. Однако в литературном «Нью-Йоркере» в феврале 1986 была остроумная заметка: автор её в известнейшем книжном магазине Нью-Йорка вовсе не мог найти «Архипелага», ни тома, и продавец даже с удивлением переспросил: «А про что эта книга?», и от отделов «Мировая история» и «Текущие события» адресовал пойти в отдел «Фикшн» (беллетристики) — но не было и там, и никто из продавцов всё так же не знал. И оглядывает автор: «Никакой Дракон или Минотавр не страшней, чем враги, с которыми [Солженицын] сталкивается» у нас — прошёл войну, лагеря, рак, в бутылке закапывал в землю скрутки записей, освоил новое ремесло сокрытия рукописей, переснимал на микрофильмы, построил всю жизнь вокруг секретности, маскировался под равнодушие, потом как равный открыто боролся с государством, — и вот прибился к нашим берегам, и что же встретил тут? — «алчность, скуку, небрежность и равнодушие». Читать далее «А.И. Солженицын. «„Август Четырнадцатого” — это новые „Протоколы Сионских Мудрецов”»» →

От самой своей эмиграции в Париж, уже 15 лет, применял против меня метод «устной пропаганды» — ещё и тихий гроссмейстер злоречия Синявский. В парижских кругах, где потесней: «Солженицын — раковая опухоль на русской культуре»; а где пошире, в выступлениях перед эмигрантскими группами — с тартюфским сожалением: «Какой большой писатель погиб из-за отсутствия критики!» Ещё — и на радио, конечно. Ещё — и в Вильсон-центре, и в других вашингтонских важных сферах. Ещё ж, и покрепче, покрепче с годами, — в фойе всех литературных и славистских конференций, куда он не уставал ездить. Разумно смеряя размеры аудитории, он запускал долгоцветущие язвы против меня, чутко варьируя по времени, месту и публике. На фоне этой неутомимой упорной кампании — реже и оглядчивей были печатные выступления Синявского, однако и они изумляли. Читать далее «А.И. Солженицын. Третья эмиграция: «открытая гражданская война»» →

Через несколько дней — выслали Сахарова из Москвы. Терпели–терпели, клокотало у властей уже давно, но последнее сверхотважное заявление учёного против ввода войск в Афганистан — под грозный размах этого события и попало: всё равно будет взрыв мирового гнева, так заодно.

С каким чувством поехал он? Ведь не просто схватила и поволокла бульдожья челюсть — но под Девятый Вал большой войны. Так — и схоронят заживо?

А вскоре за тем дошло до нас, раскрупнейше было напечатано, — последнее перед ссылкой заявление Сахарова, от 18 января 1980, как бы завещание на эту пору. И — о чём же? О статье Чалидзе! — вот об этой лукавой, виляво состроенной статье, с подтасовками, с советским прононсом, — только за то, что она против русского национального сознания и против меня? — находил Сахаров “её опубликование целесообразным”, она “в стиле серьёзной и хорошо аргументированной полемики”, “талантливая дискуссия, очень важная для всех”…

Сахаров? Читать далее «А.И. Солженицын. С Сахаровым нас разделила Россия» →

Второй год в вермонтском уединении — кажется, только и работай? Я и работаю упоённо — но вон уже сколько тут страниц исписано внешними помехами и досадами. В зиму же на 1978 — вдруг приглашение: выступить с речью на выпускном акте Гарвардского университета. Конечно, можно и тут отклонить, как отклонил уже их приглашение в 1975 и как уже сотни приглашений отклонены. Однако весьма примечательное место, будет хорошо слышно по Америке. А уже два года не выступал — и темперамент мой толкает снова вмешаться. И я — принял приглашение. Читать далее «А.И. Солженицын. Эхо Гарвардской речи» →

Улускал ись минуты, за ними — часы: отменить юридическую силу за Октябрьским переворотом 1 9 1 7 — тем сразу очистить строительную пло щадку для обновлённой России , с правом наследовать всё лучшее и з Рос с и и исторической. Н ет! Оказалось, что главные действия их — мелочный захват себе пре стижных помещений в Кремле и на Старой площади, не забыть и автома ш и н власти. Краегранный момент! — а Ельцин не разглядел никакого дальнего ис торическо го смысла, ни вели ких перспектив, которые открывал удавший ся переворот, а, кажется, единственный смысл его увидел в победе над не н а вистн ы м е му Горбачёвым. И когда вся будущность России была как воск в его руках, поддавалась творческой лепке ежечасно и ежеминутно , и можно было быстро и безо всякого сопротивления начисто оздоровить путь России, — захватывали кабинеты и имущество . . . Вот их уровень. Читать далее «А.И. Солженицын. «Гигантская историческая катастрофа». О Беловежском сговоре» →

Почему, всё–таки, я так никогда и не звал к революции в СССР, хотя это кажется единственно верным каждому действенному человеку, да ещё если с накалённым прошлым? Сперва — из высокого отвращения ко всякой революции (уже я нащупался её в нашей истории). Но с 1973, от “Письма вождям”, стало решающим: надо сбросить коммунизм так, чтобы не погубить народ, а для этого — не революция, но переворот. С годами на Западе, видя всю злость к России, я ещё более утвердился в этом.

Я не мог говорить слишком явно, чтоб не отказалось Би–би–си передавать, — но и всё же ясно бы для понимающих. (А через полгода снова стали в СССР все иностранные передачи глушить.) Читать далее «А.И. Солженицын. Два жорна. Схватка с «третьей» эмиграцией» →

Утекло восемь лет моего изгнания. Сквозь коммунистический панцырь не бывает ни видно, ни слышно, ни догадно. Но вот наши друзья, мои соавторы по “Из–под глыб”, сумели всё–таки ещё раз публично высказаться — в номере 125 “Вестника РХД”, продолжили полемику c нашими оппонентами. А больше — нет сил; кто выдержит десятилетья советского измочаленья? Несломленный вернулся из лагерей Леонид Бородин, с его здоровым строительным патриотизмом и несомненным литературным талантом. (И тоже — повести–романы в самиздат, куда же?..)
Читать далее «А.И. Солженицын. «Освобожденная» литература» →

…Нет работников! нет сотрудников! нет союзников! — это теперешнее рыхлое состояние русской эмиграции. Неужели и в других нациях так? или настолько вымерли русские и оскудели?

И тем стойчей, гордо додерживаются по многу лет — тоненькие белогвардейские журналы, “Часовой” Орехова, “Наши вести” (бывшего Русского корпуса в Югославии), “Кадетская перекличка” — да, тех самых, молоденьких в Гражданскую войну кадет. И даже — “Вестник Общества Ветеранов Великой Войны” (это — 1914 — 1917) не сдаётся! Держатся беспримесные монархисты в аргентинской “Нашей стране”, наивно ждут, что вослед большевикам вернётся династия Романовых; слаб их голос, ибо знают, что слушает их узкий круг, лишь одни единомышленники, и вовсе нет мускулов. И все эти издания — никакого собственно фронта не держат, потому что никто из “культурной” печати им и не противостоит: их не читают и не замечают. Читать далее «А.И. Солженицын. О состоянии русской зарубежной печати» →