Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Tpaгeдия Дocтoeвcкoгo нaзывaeтcя «Бecы». Cилы злa, a нe дoбpa влaдeют в нeй pyccкoй дyшoй, нe Cпacитeль, нo иcкycитeль, имя кoтopoмy–«лeгиoн, пoтомy чтo нac мнoгo»,–caмo мнoгoликoe злo. Peлигиoзнaя пpиpoдa нe тepпит пycтoты; и paз дyшa пpoбyдилacь для Бoгa и, oднaкo, нe в cилax poдитьcя к нoвoй жизни, oбpecти в Бoгe cвoe пoдлиннoe я, oнa дeлaeтcя личинoй caмoй ceбя, игpaлищeм злoй силы. B этoй oдepжимocти oнa тepяeт cвoe ecтecтвeннoe paвнoвecиe, дo пpoбyждeния инcтинктивнo пoддepживaвшeecя в нeй пpиpoдoй; кaк гaдapинcкий бecнoвaтый, oнa «живeт нe в дoмe, нo вo гpoбax», мyчимaя и coтpяcaeмaя в иccтyплeнии и бунте. Oнa cтaнoвитcя мeдиyмoм злoй cилы, caмa дaжe нe бyдyчи злoй, и нe yбeждaeмaя, нo пpинyждaeмaя eю к покорности. Этo yжe нe ecть cocтoяниe peлигиoзнoй нeпpoбyждeннocти или cлeпoты, нaпpoтив, зpячecть oбocтpeнa здecь дo чpeзвычanнocти. Heдocтaeт здecь нe знaния, нo вoлeвoгo, жизнeннoгo caмooпpeдeлeния. B Eвaнгeлии бecы нeизмeннo yзнaют Xpиcтa paньшe людeй, нo чтo жe гoвopят oни Eмy? Читать далее «Русская трагедия (протоиерей Сергий Булгаков). Отрывок» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Вот бы в наши дни издаваться «Дневнику писателя» Достоевского. Уже четверть века назад, в эпоху несравненно тишайшую, он смог сделать, что выход почти каждого номера этого «Дневника» получал значение общественного, литературного и психологического события. Некоторые его рассуждения, как о католичестве и папстве, о еврейском вопросе, о русской народности и русской вере — не забыты и не могут быть забыты, они стали частью убеждений огромной части русского общества. Другие «Дневники», как с речью о Пушкине, с рассказами «Кроткая», «Сон смешного человека», «Мальчик у Христа на елке» суть жемчужины вообще нашей словесности. Достоевский писал иногда запутанно, темно, трудно, болезненно, почти всегда неправильно, хаотично: но остается вне споров, что когда он входил в «пафос», попадалась ему надлежащая тема и сам он был в нужном настроении, то он достигал такой красоты и силы удара, производил такое глубокое впечатление и произносил такие незабываемые слова, как это не удавалось ни одному из русских писателей; и имя «пророка» к нему одному относится в нашей литературе, если оно вообще приложимо или прилагается к обыкновенному человеку. Впрочем — может прилагаться: «пророк», по-еврейски «наби», значит просто — одушевленный, вдохновенный, патетический. Ведь были и языческие пророчества и пророчицы — Сивиллы, «сивиллины книги». Мы вполне можем сказать, что в XIX веке, среди пара и электричества, около граммофонов, милитаризма и банков счастливая судьба дала в лице Достоевского русскому народу кусочек «священной литературы», дала новую «сивиллину книгу», без уподоблений и аллегорий, в подлинном и настоящем виде, как некоторое в самом деле «ίερoς λoγoς» [священное слово (греч.)]. Читать далее «Памяти Ф.М. Достоевского (В. Розанов)» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Но что же открывается на том пути для тех, кто эти перевалы уже про­шел, хотя, быть может, и не на таких головокружительных высотах, на которых побывал Ставрогин? Для этого нам надо обратиться к другому рядоположению героев Достоевского, рядоположению более скудному и по числу лиц, и, пожалуй, по четкости и определенности их жизненного опыта. Здесь нам придется только несколько остановиться на Мышкине, Зосиме и Алеше Карамазове. Читать далее «ПСИХОЛОГИЯ ХАРАКТЕРОВ У ДОСТОЕВСКОГО (С. Аскольдов). Ч.3.» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

2

Духовные образы, созданные Достоевским, по крайней мере в его основных произведениях, едва ли правильно рассматривать вполне изоли­рованно. В них гораздо более внутреннего родства, чем у героев романов Тургенева, Толстого. Они как бы образуют одну духовную семью. Читать далее «ПСИХОЛОГИЯ ХАРАКТЕРОВ У ДОСТОЕВСКОГО (С. Аскольдов). Ч.2.» →

1

В статье, помещенной в сборнике «Достоевский», 1922 г., мы уже имели случай высказать ту мысль, что Достоевский был по преимуществу изобразителем «личностей», а не «характеров». На таком различии можно, конечно, настаивать только в том случае, если этим терминам, употребляемым обыкновенно слишком неопределенно, дать более четкий психологический смысл. Этот смысл мы и положим в основу дальней­шего изложения, отдав дань привычному словоупотреблению только в заглавии статьи. Читать далее «ПСИХОЛОГИЯ ХАРАКТЕРОВ У ДОСТОЕВСКОГО (С. Аскольдов). Ч.1.» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Если Гоголь в русской революции не сразу виден и сама постановка этой темы может вызвать сомнения, то в Достоевском нельзя не видеть пророка русской революции. Русская революция пропитана теми началами, которые прозревал Достоевский и которым дал гениально острое определение. Достоевскому дано было до глубины раскрыть диалектику русской революционной мысли и сделать из нее последние выводы. Он не остался на поверхности социально-политических идей и построений, он проник в глубину и обнажил метафизику русской революционности. Достоевский обнаружил, что русская революционность есть феномен метафизический и религиозный, а не политический и социальный. Так удалось ему религиозно постигнуть природу русского социализма. Русский социализм занят вопросом о том, есть ли Бог или нет Бога. И Достоевский предвидел, как горьки будут плоды русского социализма. Он обнажил стихию русского нигилизма и русского атеизма, совершенно своеобразного, не похожего на западный. У Достоевского был гениальный дар раскрытия глубины и обнаружения последних пределов. Он никогда не остается в середине, не останавливается на состояниях переходных, всегда влечет к последнему и окончательному. Его творческий художественный акт апокалиптичен, и в этом он — поистине русский национальный гений. Метод Достоевского иной, чем у Гоголя. Гоголь более совершенный художник. Достоевский прежде всего великий психолог и метафизик. Он вскрывает зло и злых духов изнутри душевной жизни человека и изнутри его диалектики мысли. Все творчество Достоевского есть — антропологическое откровение, — откровение человеческой глубины, не только душевной, но и духовной глубины. Ему раскрываются те мысли человеческие и те страсти человеческие, которые представляют уже не психологию, а онтологию человеческой природы. У Достоевского в отличие от Гоголя всегда остается образ человека и раскрывается судьба человека изнутри. Зло не истребляет окончательно человеческого образа. Достоевский верит, что путем внутренней катастрофы зло может перейти в добро. И потому творчество его менее жутко, чем творчество Гоголя, которое не оставляет почти никакой надежды. Читать далее «Духи русской революции: Достоевский в русской революции (Н. Бердяев)» →

Воссиявшее на Руси Вселенское Православие сыграло самую благотворную роль в развитии русской культуры, многими не без основания называемой сердцем духовной культуры человечества. Хотя наши предки-язычники, пользуясь богатым воображением, создали в дохристианский период неисчерпаемое драгоценное сокровище устного народного творчества, однако природный ум славян никогда не достиг бы широты горизонта и высоты духовного взлета в своем творчестве, если бы он не был одухотворен дыханием древлеапостольского лучезарного Православия. Читать далее «Проф. Г.А. Знаменский. Федор Михайлович Достоевский (1821-1881). Величие православного пророка» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Предметом искусства объявлялся не скрытый и изменчивый мир явлений, доступный органам чувств, а Суть и Идея мира, вечная и неизменная, открывающаяся лишь умственному взору. Худо­жественный образ, являясь подобием Идеи, вос­принимался более реальным, нежели видимая реальность.

А. Каждан. Византийская культура. 1968

Трудно, очень трудно писать о Достоевском. Слишком большой он художник, слишком гениален его неповторимый язык — захлебывающаяся скоробормотка человека, торопя­щегося поведать миру, растолкать спящих, предупредить, хотя, может статься, и уже слишком поздно. Да он и сам это прекрасно сознавал. Говорить о Достоевском, это то же самое, что, скажем, попробовать описать воздух, нас окружающий. Легче отворить окно — и впустить этот воздух в комнату, отворить свои страницы для вереницы цитат из Достоевского. А, впрочем, по словам Пастернака:

А в наши дни и воздух пахнет смертью:

Открыть окно, что жилы отворить.
Читать далее «НЕ МИР, НО МЕЧ. Заметки о Достоевском (Борис Филиппов)» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Последний свой роман — «Братья Карамазовы» — Достоевский обдумывал и писал 13 лет. (Вспомним замыслы романов «Атеизм» и «Житие великого грешника», материалы которых позднее вошли в романы «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы».)

Образ старца Зосимы создавался сначала под влиянием книжного образа св. Тихона Задонского, но затем к нему были прибавлены черты оптинского старца Амвросия, к которому, вместе с Владимиром Соловьевым, Достоевский ездил в Оптину Пустынь в 1878 году. (По указанию митрополита Антоны Храповицкого, некоторый черты старца Зосимы взяты и от другого старца Оптиной Пустыни — Макария, умершего в 1860 году, которого Достоевский лично не знал, но о котором очень много слышал.) Читать далее «Достоевский. Основные особенности личности и творчества. Гл.4. (Иван Андреев)» →

Приобрести книгу: Богословие Достоевского

Свой мучительный роман с Аполлинарией Сусловой и свое страстное увлечение рулеткой Достоевский отреагировал в своем несомненно автобиографическом романе «Игрок». От героини романа Полины (сохранено имя Аполлинарии Сусловой) идут образы других «фатальных женщин» его романов: Настасьи Филипповны и Аглаи из романа «Идиот», Катерины Ивановны и Грушеньки — из «Братьев Карамазовых». Читать далее «Достоевский. Основные особенности личности и творчества. Гл.3. (Иван Андреев)» →