1950-1960-е годы

7 ноября 1949 года умер дед Иван Васильевич. Похоронили в Никольске. Там жил и учительствовал его сын Михаил Иванович. Там же стал жить его старший внук Николай, инвалид второй группы, создав семью с учительницей математики Серафимой Осиповной.

Средний внук Михаил был призван в Армию и служил в Восточной Германии. Младшая внучка жила и работала в Котласе.

На Елезовке в доме деда Ивана Васильевича остались жить: средний внук Мина, инвалид первой группы, наша мама Любава Ивановна и бабушка Мария Ивановна.

Я после попытки поступить в Ухтинский техникум ушел жить и учиться в 8 класс в Ильинск, 18 км от Елезовки. Три зимы жил на содержании старшей сестры Людмилы.

В 10 классе я сфотографировал наш дом на Елезовке. (Фото плохое, нет строгой вертикали).

Главное, что показывает фото — деревня Елезовка была готова для электрификации домов. Поставлены столбы, осталось навесить провода от подстанции.

Созданные в 1930-х колхозы работали и в годы войны, и в 1950-е годы. В колхозе работали и жители Елезовки.

После окончания 10 класса, я отслужил в Армии, отучился в Свердловске. После радиофака Уральского политеха, стал работать в специальном КБ Минрадиопрома.

Конечно, я не забывал деревню Елезовку и часто тосковал по ней.

В отпуск 1967 годя я с женой Татьяной приехал в гости к брату Николаю на Виледь. На попутке доехали до Никольска, далее пешком на Елезовку. К ней подошли через поле. Вижу, от семи домов осталось три. Два с пустыми окнами. В крайнем доме Гаврилы Александровичи окна целы. Заходим, поздоровались. Гаврила больной лежит на кровати без движения. Меня он встретил так: «Всё, Веня! Кончилась на Елезовке советская власть»!

Вот ведь как. На Елезовке Гаврила был самый ярый активист колхоза. И вот он лежачий и больной все равно уверен, что советская власть испортилась только тут на Елезовке!

Колхозные 1940-е и 1950-е годы

Созданный в 1930-х колхоз действовал и во время войны, и в 1950х. Колхозники работали, бригадир правления колхоза начислял им трудодни. Школьники в летние месяцы тоже работали. (Я работал на лошади с третьего по девятый класс и помню, что бригадир в своей тетради против моей фамилии и имени ставил: то 0,5, то 1,0, бывало и 1,5 трудодня).

Домам Елезовки намеряли наделы земли. (Помню, как в середине 1940-х позади нашего дома отмеряли 26 соток земли). И устанавливали сельхозналог, который домохозяйство обязано поставлять государству натурой: молоком или маслом, яйцами, мясом, которое можно было заменить чесноком, (один килограмм чеснока за три килограмма мяса). Помню, как мама с трудом собирала сельхозналог и сдавала на приемный пункт колхоза. Не сдашь вовремя, уполномоченный по сельхозналогу выпишет иск, который мог отменить прокурор района. Все боялись прокурора. (В Москве отменили сельхозналог в середине 1950-х).

На этих отмерянных 26 сотках земли мы сеяли ячмень и садили картофель. Грядки лука, свеклы, моркови и капусты были между домами и угором. Все жители Елезовки возделывали и собирали на них урожай. Все дома держали кур, овец или коз. Некоторые – хрюшку. Так что все дома Елезовки худо-бедно представляли из себя домохозяйства. В некоторых домах пытались держать корову. Летом днем коровы паслись на пустоши поскотины, к ночи сами возвращались домой.

Старший внук Ивана Васильевича Николай, инвалид второй группы, и мама пытались держать корову. На зиму корове надо не менее восьми центнеров сена. А где его заготовить?.. Все сенокосы принадлежали колхозу. Николаю, как инвалиду, «выписывали билет на заготовку сена» в третьем Поперешнике – это пустошь в пойме третьего ручья за деревней Васиной. Мы несколько сезонов пытались там косить траву и в зародах сено сушить.

А к зиме, когда земля замерзнет, надо вывезти сено на Елезовку. Нужна лошадь, а её надо выпросить у председателя колхоза. Потратишь неделю, не допросишься. И в начале 1950-х у нас не стало коровы.  Не стали держать корову и соседи.

А без коровы какое домохозяйства? Никакое. И на Елезовке в 1960-х не осталось никого, кроме больного Гаврилы.

О ликвидации «неперспективных деревень»

Выше в Летописи Мины Анатольевича показано, по условиям географии земля, пригодная для земледелия представляет собой мозаичный ландшафт, небольшие оазисы между логами и лесами. Хозяйственная деятельность на таком ландшафте осуществлялась в небольших поселениях, в 1-2 версте друг от друга. Вся земля находилась в шаговой доступности для лошади с телегой. Такая «мозаика» характерна для северной половины Русской равнины

А в Новосибирске, в Сибирском отделении АН СССР, в Институте экономики и организации производства, под руководством Абела Аганбегяна, экономист Татьяна Заславская предложила эти «мозаичные хозяйства» ликвидировать. Так родилась концепция «неперспективные деревни».

Суть концепции: на Русской равнине к сотням тысяч русских деревень — не надо строить дороги, не проводить электричество, радио, телефон. В масштабе Русской равнины резко уменьшается расход материалов и проводов. А жителей «неперспективных» надо переселить в центральные «перспективные» поселения.

Эту концепцию с восторгом поддержали в Москве высшие партийные деятели КПСС и правительства СССР. Ведь в масштабах страны получалась огромная экономия. На такой поддержке партии Татьяна Заславская вознеслась в кресло «академика» АН СССР.

А что получилось в реальной действительности? Сселение всех «неперспективных» жителей в центральное село увеличило потерю времени на перемещение на поля и луга. При перегоне коров на пастбища уменьшились надои молока. (1 км «пробежки» коровы приводит к снижению удоя на 1 л).

То, что трактор 1960-х заменил лошадей 1940-х ситуацию не изменило. Гнать трактор с прицепами за 10 километров от «перспективного» центрального села — это потеря 2-3 часов. Трактористу после ужасной тряски по колдобинам надо часок отдохнуть и пообедать. А к вечеру надо снова гнать трактор в центральное село. Спрашивается: при такой потере времени на переезд — зачем тракторист ехал 10 километров?

Но и это еще не все потери от «перспективности» концепции. Десяток километров от полей до мест переработки и хранения — это потери сельхозпродукции. В результате за несколько лет выведены из оборота миллионы гектар удаленных полей. Резко пропало мясо, масло в русских регионах РСФСР. (В 1962 году, я в Свердловске, рано утром занимал очередь за хлебом).

В 1963 году Никита Хрущев попросил у Президента США Джона Кеннеди, чтобы США продали несколько миллионов тонн зерна. Но в США был закон, запрещающий торговлю стратегическими товарами с СССР, а зерно относилось к таким товарам. Джон Кеннеди спросил брата Роберта Кеннеди, министра юстиции США: что делать?.. Запросили специалистов «мозговых центров», (think tanks): «как долго СССР будет покупать хлеб?». Ответ экспертов: «При мироустройстве СССР — ВСЕГДА!»  И юристы Роберта Кеннеди нашли «лазейку» в законодательстве США. И корабли-хлебовозы стали доставлять миллионы тонн зерна из США в порты СССР.

Показательно, социалистическая Польша отказалась создавать колхозы. Крестьяне были против. Они стали развивать свои домохозяйства по пути малых хозяйственных форм, как в таких северных странах: Финляндия, Швеция, Дания, Канада.

А Кремль Москвы стал сселять крестьян в центральные «перспективные» поселения. Так на Русской равнине было ликвидировано вековое «мозаичное» хозяйствование.

Теперь, надеюсь, понятно, что крестьяне ругались и плевались. Молодые плюнули на всё и отправились искать лучшей жизни. А пожилые остались доживать свой век в своих домах. Между переписями на Русской равнине 235 тыс. деревень перестали числиться административными единицами. Постановление правительства в 1974 году о «неперспективных деревнях» перспективные признаны лишь 43 тыс. сельских поселений.

Как тут не вспомнишь Виталия Осиповича Ключевского: «Чтобы согреть Россию, некоторые готовы её сжечь».